«Nikolay Moiseenko Project»: альбом «Far Away Story»

Мар 30, 2012 Дмитрий Филатов

Музыка, о которой пойдет речь, в хорошем смысле нестандартна. Поэтому я решил предварить беседу о ней не обычными словами, а красивым анекдотом.  «Встречаются два маститых российских музыковеда, один –  другому: “Я наконец-то понял, чем наши музыканты отличаются от западных!” – “Ну и чем?” – “Наши лучше!”… Шутка шуткой, а про новый альбом группы «Nikolay Moiseenko Project», выходящий под лейблом «ArtBeat», можно сказать так: сделан по-западному, но – лучше. Убедится в этом вы сможете, когда выйдет тираж. А сейчас – беседа об альбоме с лидером проекта, известным саксофонистом и композитором Николаем Моисеенко.

– Что в альбоме главное, отличающее его от всех твоих предыдущих?

– То, что он программный. Музыка  крупной формы, в которой очень важна последовательность композиций, переход от одной музыкальной идеи к другой.

– Это как у писателя, который писал-писал рассказы, а потом решил сложить книгу, так?

– Именно так. К моменту записи альбома у меня уже накопилось много авторской музыки, но не вся она подходила под концепцию альбома, которая была задана вещью под названием «Far Away Story». Она и альбому дала название, и вообще стала двигателем проекта. К слову, когда мы захотели перевести ее название на русский, мы не смогли найти точного аналога, не хватило некоей сказочности в переводе.

– Тогда хотя бы про смысл названия – каков он по-русски?

– «История, которая, возможно, была, а, возможно, нет, когда-то давным-давно»…Так вот, начали мы выбирать для альбома инструментальные вещи. Попутно думали, не включить ли в пластинку наши версии песен группы «Beatles».  И если включать, то какой вообще порядок пьес должен быть? Тут, к счастью, на наш концерт из Саратова приехал папа клавишника – музыкальный критик Юрий Николаевич Трофимов. Он сказал, что наши инструментальные композиции звучат, как одна сюита, как единое целое, и не стоит их  друг от друга  ничем отделять. Поэтому получились два блока: первый – инструментальный, второй – с вокалом, наши аранжировки «Beatles».

– Это про структуру. А про звучание?

– Ещё при подготовке к записи нашей музыки мы услышали в ее звучании инструменты, которые раньше не использовали: флейты, скрипки, кларнеты, виолончели. Поначалу было страшно браться за аранжировку партий для скрипичных инструментов, но спасибо Леве Трофимову, который быстро развеял наши сомнения, уверенно заявив: раз мы их слышим, значит сделаем! Только сейчас понимаю, что эта пластинка научила нас очень многому!

– Записали ее где?

– Там же, где и предыдущую пластинку нашего проекта Nikolay Moiseenko Project «Soundtrack» – на «VS-studio». Студия – одна большая комната, в которой собраны и свезены со всего света редкие музыкальные инструменты, винтажные клавиши, барабаны и много всего того, что мы привыкли называть домашними вещами, которые не несут никакой функции, но создают ту неповторимую атмосферу, из-за которой так приятно возвращаться. Хозяева этой студии – Гоша Юфа и Владимир Роздин,  два замечательных человека, которые приняли непосредственное участие в создании альбома. Гоша – один из тех людей, которых называют подвижниками; во многом благодаря нему, у нас и появилась возможность записывать музыку, не торопясь, вдумчиво и по-настоящему творчески! Спасибо тебе, Гоша, еще раз! Владимир очень сильно помог нам с коммутацией и, будучи веселым и жизнерадостным человеком, создал по настоящему легкую обстановку на студии. Работать с ним всегда очень приятно!

А записывал нас звукорежиссер Роберт Бойм, с которым мне посчастливилось работать и раньше над пластинкой “Soundtrack”.  Вместе с Андреем Ласкиным Роберт перебрал уйму микрофонов, чтобы получить нужный звук от каждого инструмента. На каждую сессию Андрей приезжал на студию с огромным чемоданом микрофонов! Писались долго, месяца 4-5, сделали очень много  дублей, никуда не торопились. Иногда, записав песню, мы понимали, что звук не тот, не то настроение, и тогда мы ее переписывали до тех пор, пока не получали нужного результата.

Все партии виолончели записал Гоша Юфа и сделал это замечательно! А все скрипки и альты сыграл Константин Мережников. Скрипичной группе часто сложно держать ритм, но когда все ее партии играет один музыкант со своим постоянным чувством ритма – совсем другое дело! У всех скрипичных партий пластинки – общий почерк и одинаковая лёгкость, и это очень важно.

Отдельно хочется рассказать о рояле «August Forster» – тоже, по сути, участнике записи. (Смеется). Это рояль был найден в очень плохом состоянии в советском ДК и отреставрирован. Несмотря на то, что рояль планово настраивается  и поддерживается в хорошем состоянии, при записи мы услышали, что над звуком инструмента еще работать и работать, причем специалисту с очень большим опытом! Мы позвали Алексея Шубина, который фактически разобрал и собрал рояль заново!.. Андрей, по сути,  «жил» с нами на студии, потому что инструмент требовал постоянного внимания.

– Треки записывали в той же последовательности, как они будут на альбоме?

– Нет. Но при записи каждого трека мы чётко представляли общий звук, как он должен меняться, развиваться, как должна звучать, например, скрипка, а как барабаны…  Наконец, записались, поставили в студийной работе точку – и в начале зимы приступили к эдитингу. Здесь опять спасибо Льву Трофимову, который в этом деле, можно сказать, гений. Лева провел кропотливую работу, разобрал все записи и прямо-таки ювелирным образом вычленил самое лучшее.

А еще я очень счастлив, что над сведением нашего альбома работал канадский звукорежисер  Даниэль Буаван (Daniel Boivin). Такого терпеливого человека и настоящего мастера еще поискать надо…  Даниель обладает потрясающими организаторскими способностями – недаром он постоянный тур-менеджер и звукорежиссер Richard Bona Group.

При сведении пришлось решать вопрос: как сделать так, чтобы люди, находящиеся друг от друга на расстоянии в тысячи километров, могли быстро и оперативно работать вместе?… К слову, про расстояния: гитарные партии Яков Кременский писал у себя дома в Нью-Йорке, по нашим записям, а потом отправлял их на сведение во Францию, где  живет и работает Даниэль.

А Даниэль создал ВКонтакте закрытую группу – для того, чтобы мы все могли участвовать в сведении… что может быть проще?! На каждый трек в группе создавалась отдельная тема. В неё выкладывалось любое изменение в треке, каждое новое сведение. И где бы мы все ни находились, мы могли это комментировать и присылать свои предложения. Ни один трек не был сведен сходу, все кропотливо досводились: на каждую песню было по 10-12 вариантов.

Зачастую, чтобы объяснить, каким должен быть звук, приходилось прибегать к визуальным образам.

– В смысле?

– Иногда надо было объяснять Даниэлю на первый взгляд противоречащие друг другу вещи: например, что группа тромбонов должна звучать одновременно и далеко, и близко, что так же должен звучать вокал… И я, связавшись по скайпу с Тулузой, с Даниелем, носился по московской квартире с ноутбуком, показывая, например, что вокал должен начаться как бы в маленькой комнате, а потом в ней пропадают стены, и голос звучит уже в центре большого концертного зала. А к концу вещи вокал звучит как будто из окна, под которым на улице стоит группа тромбонов… Я хотел, чтобы во время песни пространство, где живет звук, менялось, видел это пространство и пытался донести это до Даниэля. А он (смеется) слушал мой бред и, надо сказать, мастерски в нём разбирался… Кстати, образ  концертного зала, старинного классического театра стал основной визуальной идеей обложки диска.

– Этот образ связан с каким-нибудь конкретным треком альбома?

– Да. С «Увертюрой», первой композицией на диске, в которой звучат двадцать четыре скрипки, вибрафон и духовая секция.  Трек «Мистер Грей», написан  специально для нашего тромбониста  Сергея Серова.  А трек «Vibe in three» мы сделали специально под клавишника Льва Трофимова и его музыкальные пристрастия. А после этого трека идет композиция «Blade Runner», где есть отсылка к барабанщику Брайану Блейду, чья  музыка мне очень нравится за то, что в ней много фольклорных корней и кантри. За этим треком следует басовое соло Сергея Гейера, которое является переходом, «мостом» к главной пьесе альбома – «Far Away Story». В ней – все самое главное для меня, все моё сугубо личное.

После этого идет композиция «Unspoken» («Невысказанное»), которую написали Сергей Гейер и я. Главное в ней – соло Яши Кременского. Он великолепный музыкант, но заставить его играть соло можно лишь с боями (смеется), настолько он не любит выделяться и, наоборот, любит чувствовать себя частью группы. В общем, мы его поставили перед фактом: или делай соло, или вещи не будет. И он сделал, причем прекрасно: пьеса вышла такой, что под неё хочется ехать в машине с открытыми окнами на небольшой скорости и наслаждаться видами.

И только после этой композиции мы приступаем к «Beatles»…

– …которых, насколько я знаю, ты открыл для себя…

– … совсем недавно. Благодаря главному для меня специалисту в их музыке – моей маме, выросшей на «Битлз». В прошлом году Роман Христюк из «Клуба Игоря Бутмана» предложил нам выступить на фестивале «Битломания». Я согласился…и первое, что после этого сделал – пошел к маме за советом. И она мне показала такие песни, которые я либо никогда не слышал, либо не обращал особого внимания.

Я прослушал, как оригиналы, так и штук по восемь каверов каждой вещи. Понял, почему их авторы делают их именно так, в чем идея аранжировки… и только после этого сел искать свой подход, делать эту музыку так, как ее я чувствую. Вся программа по песням «Битлз» сделана специально под вокал певицы Ксении Колабацкой. И спела она, надо сказать, нестандартно, по-своему… поэтому считаю, что наш с ней творческий союз удался.

– Напоследок вопрос, который, как я знаю, ты не любишь: общий стиль альбома?

– Да, не люблю… (Смеется.) Потому, что не могу не него точно ответить. Назвать это джазом – наверняка кого-то обидеть, потому что джаза в чистом виде там нет. Можно, конечно, сказать, что на нем импровизационная музыка, в которой джазовый язык – основной. Но все равно будет не точно. Лучше все-таки послушать.

Беседовал Дмитрий Филатов