Андрей Виноградов: «Душевная боль лечится только сочинением музыки»

Дек 15, 2010 Дмитрий Филатов

«…Чувства добрые я лирой пробуждал» (А.С.Пушкин)

Один из наших героев однажды сказал: «Инструмент ведет меня, я веду инструмент, мы – друг друга, как за соломинку держимся». Андрей Виноградов выбрал своим Инструментом – колесную лиру.

Этот сложный древний органиструм производит на неподготовленного слушателя впечатление странное: в нем слышится и орган, и струнный квартет, и волынка, и еще несколько инструментов, вплоть до варгана. «Идут» колесной лире мелодии протяжные, медитативные – неслучайно когда-то на ней аккомпанировали духовным песнопениям.

Колесная лира – старинный скрипичнообразный инструмент, родом из Европы, появившийся более 1000 лет назад. Звук происходит от трения деревянного колеса о струны. Колесо, натертое смолой, заменяет скрипичный смычок, что дает возможность извлекать непрерывно тянущийся звук. Одна (или две струны, настроенные в унисон) – мелодические. Нажимом специальных клавиш эти струны можно укорачивать, извлекая тем самым звуки разной высоты. Другие струны, количество которых может быть и до пяти — бурдонные, т.е. производят только один настроенный звук. Пальцами левой руки нажимают на клавиши, правой рукой вращают ручку с колесом, которое трется о все струны одновременно.

Андрей Виноградов – композитор, пианист, в последние годы изучает возможности древнего инструмента – колесной лиры; сочинял музыку для кино и рекламы. Работает на стыке жанров – джаза, фолка, современной академической музыки, электронной музыки и др. Родился 7 марта 1959 года в г.Екатеринбурге (Свердловске). Учился в Музыкальном училище им. П.И.Чайковского (Екатеринбург) по классу композиции и теории музыки, в Музыкальном училище им. Гнесиных по классу джазового фортепиано. Работал в ансамбле «Арсенал». Один из создателей трио (Андрей Виноградов — фортепиано, Иван Смирнов — гитара, Яна Ким — вокал). Автор альбомов «Запах снов», «Калистрат», «Песни дриады» (совместно с певицей Галиной Липиной), «Когда сойдут снега», «Илья Муромец», «Сокол», «ETHNOMIRAGES», «Дыхание дня», «Russian hurdy-gurdy tunes».

ИНСТРУМЕНТ

«Гром от лиры раздавался,
И со струн огонь летел»
(Г.Р.Державин)

– Никогда не думал, что здесь, в сегодняшней России, будет интересно то, что я делаю с колесной лирой. Но – случайно выложил на Youtube домашнее видео, где на ней играю. И вдруг вещь «Уж я ли молода, тонкопрядица была» (которая вообще-то поется высоким женским голосом, а у меня – низкий) попала на первую страницу и по европейским рейтингам встала на высокое место, до 100000 просмотров в день! Так нашлась другая аудитория: оказалось, они там сыты своим хёрди-гёрди по горло – им колесную лиру подавай! Я купил ее у мастера из ансамбля «Русичи», Владимира Галицкого. Он реставрирует инструменты древние – не новоделы… Конечно, очень примитивные – но тем и хороши. У них сложная настройка, плавающий, со временем, звук – но совершенно неповторимый, непохожий на хёрди-гёрди, напоминающую по звуку скорее скрипку или альт. Есть еще шведский инструмент – никельхарпа (nyckelharpa), в Швеции целые школы обучения игры на нем существуют. Он тоже похож на колесную лиру, но есть важное отличие. На колесной лире играют наканифоленным колесом – вертят ручкой, и оно ездит по струнам из жил, покрытым живой шерстью. А никельхарпа больше похож на скрипку, у него несколько рядов клавиш под левую руку, а звук издается небольшим смычком в правой. 4-5 струн – и звук поразительный, богаче, чем у хёрди-гёрди… А у других народов подобного инструмента, аналогичного колесной лире, нет. У меня на сайте в комментариях множество абсолютно разных людей говорят одно и то же: когда на колесной лире исполняют русские мелодии – они действуют гипнотически, буквально вводят в транс. Русские народные песни – вообще длинные, с раскачкой, которая вводит сознание в несколько странное состояние… В рок-музыке, кстати, тоже такие вещи есть, близкие по строению и воздействию к народным – например, те же «Лед Зеппелин» или «Кашмир». Здесь, к слову, и есть связь рок-музыки с народной.

Уж и я ли молода, тонкопрядица была

– На слух ваше исполнение производит такое впечатление: есть несколько слоев. Два – ритм и мелодию – дает игра, а голос выступает как третий, отдельный инструмент.

– Я вам открою секрет: в этих записях используются современные технологии. Когда пою духовные стихи – там только лира и голос. Бурдон звучит однообразно, сверху накладывается мелодия, и мой голос — третьим. И все: как бы оркестр из трех инструментов. А в некоторых других вещах я использую сэмплеры. Допустим, есть такая настроечная гармоника, духовой камертон. Я записал этот звук, определенную ноту через микрофон, и раскидал его клавиатуре. И получился духовой орган, сэмплированный, ни на что не похожий – его использую только я, да Миша Смирнов у Ивана на концертах. Я этот звук совсем немного добавляю – туда, где меняю гармонию не так, как в народных песнях. Буквально три гармонии на бурдонном басу, но в роковой или джазовой подаче. Чуть-чуть этого добавляю – и получается, будто лира сама так свой звук изменяет. Плюс этнический барабан — сэмплированный или живым звуком — для подчеркивания ритма, тоже не народного, а в роковом ключе.

«…Любил он ветер с юга,
В каждом шуме слышал звоны лир»
(Н. Гумилев)

– Я – не исполнитель, а композитор. Впервые почувствовал себя в какой-то мере исполнителем, осваивая колесную лиру – инструмент довольно примитивный. При всем ее «космосе», есть жесткие ограничения по возможностям. Но зато и стиль более яркий и терпкий, если его расширить, что-то добавить.

Поэтому использую очевидные средства: компьютер, микрофоны, акустическую систему, конверторы… Дело в том, что колесную лиру очень трудно писать: настолько своеобразный звук современные мультимедийные карты при записи сильно искажают – получается резко, менее приятно, чем вживую. И правильно его записать – целое мучение.

На самом деле колесная лира очень сложна в настройке. Режет слух, ревет и визжит, пока не приведешь в цивилизованный вид, настроишь и разыграешь. Надо правильно намазать канифолью, шерсти намотать ровно столько, сколько надо – не больше и не меньше. Чтобы звук был плотный и мягкий, очень определенный.

Есть звукоряд – и на колесной лире может, в принципе, играть любой. Но передать нотами один в один, на письме, невозможно. Все это снимается вживую, с голоса или с рук. Играешь «из головы». Я обычно сначала смотрю произведение на фортепьяно – как Лядов переложил в классическую гармонию. Или подбираю ноты, как его в народе поют. Потом – вжившись – переношу на колесную лиру, которая может дать совершенно другую интерпретацию.

«И кто-то тяжелую лиру
Мне в руки сквозь ветер дает»
(В.Ходасевич)

– Колесная лира – инструмент для обеих рук, «двоерукий». В древности она вообще была огромной – два человека на ней играли. Её ставили на подставку, и один человек играл на клавишах, а другой – крутил ручку.

Вообще уникальна уже конструкция. Каждый инструмент – вещь штучная, со своим звуком. Переходить с одной лиры на другую – это себя перенастраивать. А сам инструмент можно только немного варьировать по настройке. Более того, каждую лиру настраивать надо по-своему, единой детальной методики нет. Есть только некоторые общие основы: бурдон – нижний голос, который звучит одинаково, — можно менять по высоте звука. Вторая струна может быть настроена либо в октаву, либо в кварту, либо в квинту – чаще настраивают в квинту или в октаву. И третья – мелодическая – струна может быть настроена в унисон со второй. А дальше все выглядит так: третья струна, позволяющая варьировать мелодию, как бы пляшет вокруг второй, звучащей мелодически неподвижно и «подпирающей».

Играть на колесной лире может, в принципе, любой человек. Но настроить её музыкально под свою творческую задачу – этому не научишь, тут придется учиться самостоятельно. Уж больно эта работа индивидуальная, ручная.

«…Некому и лиру передать!»
(Д. Самойлов)

– А вот в Европе с обучением игре на хёрди-гёрди и его настройке дело поставлено на поток, там очень многие это умеют. Хотя хёрди-гёрди бывает как примитивным, так и очень сложным, на котором играть весьма непросто.

Когда я встретился с до тех пор незнакомой интернет-аудиторией посредством Youtube, Myspace и прочих сайтов там, к моему удивлению, оказалось множество зарубежных любителей хёрди-гёрди. А они, в свою очередь обнаружили, что в России есть необычный, очень своеобразный аналог их инструмента. Таких заинтересованных людей оказалось более десяти тысяч, чего я никак не ожидал!

В музыкальном интернет-пространстве представлено множество жанров – джаз, классика, экспериментальная музыка. А то, что играю я, относится сразу к нескольким: world music, folk, ethnic, плюс root (корневая музыка, к которой, например, принадлежит и рэгги ).

В Англии, США, Франции есть фестивали, где представлен только хёрди-гёрди. Но там все-таки – строго своя, стопроцентно естественная традиция. А то, что пытаюсь делать я, – несколько искусственное. Они с удовольствием слушают мою музыку для колесной лиры, но включить ее в свой, как говорят, фестивальный формат не могут. Поэтому на их фестивалях я не выступал. Впрочем, во Францию меня приглашали – но не с инструментальной музыкой для колесной лиры, а с духовными песнопениями под нее. Но они очень длинные, крайне сложные в исполнении, а петь попросили час без перерыва – и мне пришлось отказаться, я же не профессиональный певец, мне такое не осилить. Плюс к тому колесная лира – инструмент нестабильный, она – не фортепьяно, где звуки четко зафиксированы. Тут звук постоянно ездит, чуть плывет, гуляет – поэтому тон приходится держать голосом, что, поверьте, утомительно. Именно поэтому я пою очень медленно, специально растягиваю фразу. А это требует достаточно сильного физического напряжения.

Интересно еще то, что я никогда не занимался вокалом – и только взявшись за колесную лиру, понял, что надо работать над голосом, искать свою манеру. У меня голос низкий… в общем, я свою манеру пения не называю вокалом – это просто voice, голос. Тем более, что я ни разу не слышал как поют русские бродячие музыканты.

«Струнам счет ведут на лире
Наши древние права…»
(А.Тарковский)

– А что за голос звучит в «Илье Муромце»?

– Это отреставрированный мной голос певца из экспедиционной записи – у меня дома есть библиотека записей народного вокала… Я его на компьютере очистил от шумов, вывел – и подложил свою музыку. Хотя, по идее, это не совсем правильно, немного нечестно. Вот когда я с колесной лирой сам пою – хотя певец из меня не ахти какой – это более правильный путь, чем реставрация голоса уже умершего человека и наложение его на музыку. Вот Сергей Старостин в этом смысле идеал – ездит по глубинке, снимает и записывает тамошних певцов, а потом сам интерпретирует это в современном ритме. Это куда более правильный, абсолютно честный подход.

Но Старостин сознательно изучает специфику, ездит с этой целью в экспедиции – у него именно исполнительский интерес. Я же подхожу с другой стороны – как композитор, не погружаясь в музыку до таких тонкостей. Мне интересен инструмент… а к какому региону относится музыка и каковы особенности настроения и построения – это для меня вопрос второй. Мне важно другое – найти сочетания звука древнего инструмента, нашего русского фольклора и современного гипнотического звучания джазового или рокового… Я ищу оптимальное слияние всего этого.

Часть вторая